Нет уж больше ни грозных днепровских порогов, ни буйной казацкой Сечи, а над большей частью славного Дикого поля плещутся ныне волны Каховского водохранилища. Но не умерла, не пропала память о Запорожье, сохранила для нас волшебные старинные сказания про загадочных характерников, этих умудренных ратной жизнью чудесников и лукавых лыцарей-чародеев, которых ни пуля не брала, ни сабля не рубила.

             Впервые характерники упоминаются в летописях, относящихся ко второй половине XVI века. Мартин Бельский, описывая в своей «Хронике» битву Ивана Подковы с молдавским господарем Петром под Яссами в 1557 году упоминает, что был средь запорожцев казак, который заговаривал ружейные пули. Польский историк Папроцкий, описывая неудачный поход гетмана Самуила Зборовского в Молдавию в 1583 году, повествует о казаке, который дорог был товарищам тем, что считался «характерником» и мог заговаривать вражеские пули и делать их безвредными как для себя лично, так и для отряда, в котором он находился.

            Само слово «характерник» (от греческого character – отличительная черта) обозначает человека, наделенного необычными, сверхъестественными способностями, и в силу этого выделяющегося в казачьей среде. Так произошло со знаменитым кошевым запорожцев Иваном Сирко, полковником Семеном Палием, сотником, а позднее наказным атаманом черноморцев Захарием Чепигой. Известным характерником был походный атаман донцов Михаил Черкашин, более двадцати лет водивший казаков в походы. Известны в преданиях и другие исторические личности, такие как Григорий Сагайдачный, батько Харко, казак Кравчина, братья Канциберы, старые сечевые деды Пластун, Усатый и Довгий – все они также считались характерниками.

              Характерникам приписывалась  в народных преданиях и способность наводить «морок», или «омману» на врага колдовскими чарами. В книге «Народная память о Запорожье. Предания и рассказы, собранные в Екатеринославщине в 1875-1905 годах» историк и этнограф Я.Новицкий приводит легенду о битве русского войска с турками. В легенде повествуется о том, что в момент, когда турки стали одолевать и ломить русскую силу, к царю подвели запорожца-характерника. «Казак встал рядом с царем и вдруг рукой поймал ядро. «Ось бачишь, каже, який гостинець!  Ну тепер, каже, глянь на остров: шо там?» Глянул царь, а турок сам себя рубает, сам на себя руку поднял и пошел потоптом. Поднялась курява великая, а потом все стихло. «Дывысь тепер» - каже запорожец. Глянул царь, аж нету ни одного живого турка, порубали сами себя…»

           Следующей удивительной особенностью характерников была их способность к оборотничеству. Вообще же «ликантропия» (превращение людей в волков) в славянских землях имеет корни глубокие. Самые ранние сведения о ней сохранились у Геродота (V в. до н.э.) в его знаменитой «Истории», где в книге четвертой «Мельпомена», описываются нравы скифского народа НЕВРОВ, могущих оборачиваться в волков. Надо отметить, что культ волка у индоевропейских народов очень древний и сложный, и напрямую связан с воинскими функциями. Покровителем волков у славян считался святой Егорий (Георгий), заменивший собой в пантеоне славянских богов Перуна. В языческие времена образ бога – громовержца Перуна представлялся в сопровождении двух волков, считавшихся его хортами (псами). Интересно, что от слова «хорт» происходит и название колыбели казачества – острова Хортица, который именовался также островом святого Георгия. И именно к этому острову по свидетельству «Повести временных лет» прибило идол Перуна после его низвержения в Киеве, а византийский император Константин Багрянородный отмечал, что в этом месте русы, отправляясь в поход, совершают жертвоприношения у огромного дуба.

            О способности превращаться в волка  свидетельствуют легенды о кошевом атамане Сирко, кстати, «сирко», «сирома» являются эпитетами волка, извечного спутника Перуна. В волка же умели превращаться и некоторые русские князья – не только Всеслав Полоцкий, который «… въ ночь волъкомъ рыскаше…», но и князь Игорь, обратившийся в волка при бегстве из половецкого плена. Так что совсем не случайно запорожское казачество укрепилось именно на Хортице, этой издревней языческой святыне, дающей нам ключ к разгадке многих тайн характерников.

           Чего только не рассказывали в народе о казаках – характерниках! Говорили, что они могут нарисовать на стене лодку и уплыть на ней, нырнуть в кухоль с водой и вынырнуть где-нибудь в море, бросить на воду бурку и на ней переправиться через реку, как на плоту…Сейчас, в наш сугубо прагматичный век уже трудно различить, что в этих преданиях правда, а что народный вымысел, сказка, легенда. Но нельзя все подвергать сомнению, поскольку предания  и рассказы о казаках-характерниках существовали вплоть до конца XIX века.

          Пока же ясно одно - истинной подоплекой всех этих легенд, игравших только на руку хитроумным казакам, была недюжинная казацкая смекалка и неподдельная любовь к родной земле. Очень точно это подметил украинский писатель Андриан Кащенко, словами которого и завершим мы предисловие к данной книге:

         «Как человек с разумом и необычным везением, то люди и считают его характерником… Умные были запорожцы, умудренные во всем, духом и волей сильные, вот и достигали того, что нам заказано. И только – то!»

                                                           Автор

            Эта зима была для волков очень тяжелой. Поздним летом и всю осень то в одном, то в другом углу Дикого поля сходились в бешеной рубке людские массы, оставляя в степи сотни порубанных собратьев и тучи воронья, налетавшего со всех украин на свой кровавый пир.

            Зайцы, сайгаки, косули, дрофы, куропатки и перепелки, населявшие степь сотни лет, и составляющие основной рацион волков, напуганные постоянными перемещениями сотен и сотен людей, в одночасье куда-то исчезли, оставив стаю без пропитания. А падаль, будь то погибший зверь или человек, волк не станет есть даже перед страхом голодной смерти.

           Стая рыскала по степи в поисках пропитания, не гнушаясь даже мелкими степными грызунами. За два бесконечных зимних месяца волки лишь дважды смогли насытиться, загнав и зарезав двоих раненных в битвах коней. Но это было очень давно…

           И вот уже взошла на небе новая полная луна, а стая скиталась по бескрайним просторам Дикого поля, не встречая на своем пути ничего живого, пригодного в пищу… 

           А вскоре наступила жестокая пора, которая у людей называется «крещенскими морозами». В эту пору человек не выходит в степь, переметаемую снежными буранами, под которыми скрываются дороги. В эту пору конь не может идти в степи, поскольку удила от мороза примерзают к его губам и рвут их. Кожаная упряжь становится хрупкой и трескается от малейшего напряжения. И негде укрыться от непогоды ни человеку, ни его коню.  С наступлением «крещенских морозов» степь замирает…

           Звери же, чувствуя наступление этой поры каждой клеточкой своего тела, в давние времена уходили в плавни, к теплому морю, где пережидали ее, лакомясь сусликами и хомяками, охотясь в лиманах и ериках на ондатру и бобра.