Теркулов Вячеслав Исаевич
- доктор филологических наук (2010), профессор (2011), проректор по научной работе Горловского государственного педагогического института иностранных языков.Награды: Медаль А. С. Пушкина (МАПРЯЛ, 2010), Медаль Н. В. Гоголя «За труды в просвещении» (Российско-украинский гуманитарный союз, 2009), Отличник образования Украины (2009). Обладатель литературной премии им. П. Беспощадного за сборник текстов песен «Рябиновый сад». Победитель конкурса «Книга Донбасса – 2011» в номинации «Гуманитарные науки».
Вячеслав Исаевич Теркулов – поэт, автор и исполнитель, обладатель медали А.С. Пушкина (МАПРЯЛ) «За большие заслуги в распространении русского языка» и медали Н.В. Гоголя «За труды в просвещении». Заведующий кафедрой русского языка Донецкого национального университета, доктор филологических наук, Теркулов выпустил две книги, в которые вошли тексты песен – «Его Величество Сон» и «Рябиновый сад». За последний сборник «Рябиновый сад» получил премию имени П. Беспощадного. Кроме этого, Вячеслав Теркулов является автором более 150 научных публикаций, а также победителем конкурса «Книга Донбасса – 2011» в номинации «Гуманитарные науки»
Кандидатская диссертация: «Этимологические дублеты латино-романского происхождения в русском языке».
Докторская диссертация: «Композиты русского языка в ономасиологическом аспекте».
Монографии: Слово и номинатема: опыт комплексного описания основной номинативной единицы языка: монография. – Горловка: Изд-во ГГПИИЯ, 2007. – 240 с. Номинатема: опыт определения и описания: монография / научн. редактор М. В. Пименова. Серия «Знак – Сознание – Знание». – Вып. 1. – Горловка: ГГПИИЯ, 2010. – 210 с. Количество публикаций – 136. Количество защищенных аспирантов – 5.
Главный редактор сборника научных трудов «Знак – сознание – знание» (Горловка). Ответственный соредактор научной серии «Когнитивные и лингвальные миры» (Санкт-Петербург). Литературный редактор «Информационного бюллетеня УАПРЯЛ». Сопредседатель Летней школы когнитивной лингвистики.
Сфера научных интересов: лингвальная когнитология, ономасиология, дериватология, лингвопоэтика.
Читаемые курсы: «Основы теории номинации», «Лингвальная когнитология», “Морфология русского языка”, “Русская диалектология”
Вячеслав ТЕРКУЛОВ
Стихи и песни
ГУСАРСКАЯ БАЛЛАДА
Целый вечер скачут кони по брусчатой мостовой.
Нас с тобою не догонят, не отыщут нас с тобой.
Наши кони не устанут (на погоню наплевать)
и копытами о камень будут искры высекать.
Мы удрали от погони по брусчатой мостовой.
Наши кони, ай да кони, унесут меня с тобой
в край, где лето ежегодно дарит людям урожай,
где хорошая погода, где не часто грусть-печаль.
Летний сад мы пролетели, ждет нас церковь за углом.
Обвенчаться не успели — обвенчаемся потом.
Ты гусарские повадки мне простишь и все поймешь…
Эх, добраться б до кроватки, остальное — тлен да ложь…
Эта удаль мне знакома — это все мой детский сон.
Утром дождь гремит над домом — слякоть от дождя потом.
Только ночью в сонной дреме мне приходит сон смешной:
мы удрали от погони по брусчатой мостовой…
1981
ПАМЯТИ В. ВЫСОЦКОГО
Как струна на гитаре, натянут канат.
Рукоплещет толпа зевак.
И циркач на канате, и каждый рад,
когда он попадает впросак.
Жаждет крови толпа — он идет над толпой
без страховки, на свой риск и страх.
Он ведь только пытается быть собой
среди праздных зевак.
И твердит про себя: “Ну, куда ж ты идешь?
Упадешь, пропадешь, ничего не найдешь!”
Ради денег и теплых квартир чудаки
протирают в конторах зад,
а ему достаются одни плевки
и бурлескный алле-парад,
но он каждый вечер по нервам бьет,
как по струнам бьет гитарист.
Ничего не искал, ничего не найдет,
разве только с каната — вниз.
И твердил про себя: “Ну, куда ж ты идешь?
Упадешь, пропадешь, ничего не найдешь!”
Я ему позавидовал только раз,
когда, падая на песок,
он кричал, и кричал он совсем не для нас,
он кричал, что не вышел прыжок.
И я понял, что мир замкнулся в прыжке,
я познал — суета глупа,
и решил по канату идти налегке
до прыжка…
И твердить про себя: “Ну, куда ж ты идешь?
Упадешь, пропадешь, ничего не найдешь!”
1982
НОВОГОДНЯЯ
Нынче заколдованы леса,
снегом намело повсюду горы,
а нашим детям снятся чудеса
и ветра на теплом южном море.
Ветер надувает паруса,
мчатся в гавань ветра бригантины,
звезды озаряют небеса…
Этой ночью улицы пустынны.
Этой ночью улицы пустынны,
город отрешился от забот,
только одинокие машины
освещают путь на Новый год.
Выпьем — мы избавились от детства,
от рассказов страшных по ночам,
только так болит порою сердце,
так порой мучительна печаль.
Помнишь новогодний праздник в школе:
елка, снег, сиянье серых глаз…
Мы сегодня встретимся с тобою,
из далеких странствий воротясь.
Этой ночью будет все возможно,
словно бы пятнадцать лет назад,
в день, когда я так неосторожно
повстречал твой осторожный взгляд.
Бьют часы на башне новогодней,
бьют часы двенадцать раз подряд…
мне приснится детский сон сегодня —
звезды часто правду говорят.
Ветер странствий паруса наполнит,
бригантины ветер понесет
в край, где нас еще немного помнят,
где еще встречают Новый год.
1993
АЭРОПОРТ
Чиста полоса, как девчонка чиста для кого-то,
рассыпаны искры внезапно пришедшего вечера,
и зал ожидания полон проезжим народом,
и все осаждают окошко прямого диспетчера.
Диспетчер молчит, на уступки не падок.
Хоть график полетов давно переделан был вчерне,
на авиатрассах задержки и пересадки,
и неизвестно — наступит ли порт назначенья.
Так желтые листья срывает за окнами ветер,
так ночью стучатся в окошко дожди и снега,
так нас осаждают чужие долги и советы,
и мы вырываемся в люди, а может — в бега.
Есть порт назначения, есть миллион пересадок,
есть чья-то забытая в темном туннеле уснувшая честь,
есть люди, которых мы любим, хотя бы украдкой,
и мы уверяем кого-то, что все-таки есть.
Но смотрит устало прямой и безбожный диспетчер,
уставший от вечных признаний и вечных угроз,
уставший поддакивать, спорить, смеяться, перечить
кому-то тому, кто кричит, задыхаясь от слез:
“О мой Эльдорадо, мой призрачный порт назначенья,
придуманный в детстве за книгой о счастье несладком,
я знаю, ты есть, ты мерцаешь в тумане вечернем,
вот только задержки, вот только опять пересадки”.
И так без конца, как молитва бездарному богу,
который надежды свои никому не отдаст…
“Откуда взялась ты, дорога, дорога, дорога,
чтоб призрачным маревом снова обманывать нас”…
1987
***
Не спеши, не спеши, не спеши,
все познать невозможно наверно.
Видишь, листьев накидка шуршит
по бульварам легко, откровенно.
Видишь, мир стал, как холст маляра,
разукрашенным аляповато.
Не спеши — наступила пора,
когда нам торопиться не надо.
Нам не надо любить навсегда,
нам не надо искать оправданий.
Может быть — это наша беда,
только вряд ли нас кто-то обманет.
А тревоги придут и уйдут
и растают в подъездном тумане.
Не зовут нас, не ищут, не ждут,
скоро и вспоминать перестанут.
Скоро мы растворимся в тиши —
это будет кому-то наградой.
Не спеши, не спеши, не спеши —
нам теперь торопиться не надо.
1984
ПРОВОДНИК
Он вел нас по своей тропе:
туман стелился по траве,
и голос камерный его звучал все глуше.
Лишь чьи-то тени по пути…
Как трудно вовремя уйти,
Как трудно вовремя уйти,
не обернувшись.
Мы, словно стадо, шли за ним,
но был и среди нас один,
он говорил: “Пора уйти, пока не сдохли”.
Но вправо шаг и влево шаг —
стреляют в ноги — это шах,
а после — в голову, как мат и мат отборный.
Кругом горели факела,
как символ почестей и зла,
и по каменьям кто-то вдруг сорвался в пропасть.
Ни крика из его груди
(он шел спокойно впереди),
лишь сзади кто-то прошептал: “Да будь ты проклят”.
1988
ТРОЯ
Ветер осени воет в трубах,
листья жгут по земле остылой.
Кто-то скажет о том, что будет,
я же вспомню о том, что было.
В этом доме потрескались стены.
Каждый день не то, так другое…
У окна сидят три Елены,
за окном полыхает Троя.
На лице только отблески красные,
в сердце снова за сбоем сбой.
И зевает Елена Прекрасная,
подустав от работы ночной.
Я услышу какой-то шум —
это двери в доме закрыли.
Под окном стоит юный грум,
очарованный птицей Сирин.
Ожиданием зла и вина
налита виноградная гроздь.
Все равно пролетит у окна
птица скорби твоей Алконост.
Только Троя горит, как свеча,
в окна бьют сквозняки простудные.
Как всегда ты рубишь сплеча,
городская Елена Премудрая.
Ветер волосы в дыме табачном
развевает по небу ночному,
и Елена Прекрасная плачет,
а Премудрая вторит со стоном.
Ночь закончит свой бег переменный,
утро вновь обратится в слух,
и вздыхает Просто Елена,
что устала от первых двух.
Так устала, что нет больше мочи —
сердце ищет любви и покоя…
Только ветер окна песочит,
за окном догорает Троя,
и уже остывает зола,
ожидается время тризн…
Ты не знал своего ремесла,
научившийся лгать Парис.
1988
***
Паровозы пасхальные песни глухие поют,
пробиваясь гудками сквозь хмурые сопки.
Мы стремимся вперед, проклиная судьбу,
а судьба нас бросает в паровозные топки.
За удачи мы платим одною ценой,
но куда ни взгляни — все медали, медали.
Кто-то рад будет очень, а некто иной
возжелает Иуду и чтобы распяли.
Так, устав от паренья, срывается вниз,
разбиваясь о скалы, изысканный сокол.
Ведь неважно — рванешься ты вверх или вниз,
наши мысли понятны, и все мы под богом.
А в закрытых кафе снова моют полы,
отдыхает душа возле бледных харчевен,
где кому-то давали все из-под полы,
остальные спешили куда-то ни с чем.
В этой спешке рабочей послышится гул,
заболит голова, зашатаешься пьяный,
и подумаешь: город сегодня почуял
приближение сильной души урагана.
1989
***
Все наши судьи нас строго судят,
но даже судьи не нужны подчас:
нам очень больно, когда нас любят,
и очень тяжело, когда не любят нас.
Я прославляю тяжбы и доносы,
но все же, боже правый, отведи
судилище неправедное, косное
пришедшей неожиданно любви.
1986
ИМЕЙТЕ МУЖЕСТВО МОЛЧАТЬ
Имейте мужество молчать,
когда невыносимо больно,
и хочется сказать о стольком,
что и не знаешь, как сказать.
Ваш дом разрушен, сад горит,
стихи не пишутся, а свечи
вдруг гаснут, тая, и под вечер
у вас довольно жалкий вид.
Закройте плотно вашу дверь,
разбейте окна и посуду,
не празднуйте души Иуду,
молчите, что уж тут теперь.
Имейте мужество молчать,
когда любимые не любят,
а ваши ветреные судьи
вас не стремятся оправдать.
И ночь не в ночь, и день не в день,
а поутру терзает холод,
а кто-то корчится от боли…
Молчите, коль болтать не лень.
Коль слово вырвется со стоном,
его, как птицу, сбейте влет.
Виват, словесный недород —
душа должна быть потаенной.
Имейте мужество молчать
под пыткой самой безобразной,
жестокой и разнообразной,
когда придет чужая рать.
Когда придет чужая рать,
на разоренном пепелище
имейте мужество услышать,
имейте мужество сказать…
1986
ПИРАТСКАЯ
Срывал наш парус секущий норд,
компасы бесились, путая мрак,
скрипел и трясся трухлявый борт,
а на берегу был погашен маяк.
Мы дрались с волной — был смертный бой.
Я бурю глоткой перекрывал.
Будь маяком, путеводной звездой,
черт бы тебя побрал.
И в соли бушлаты, как с пивом тарань,
и кожа с ладоней срывается тросом,
и падают замертво наши матросы —
корабль и волна, как воздушный таран.
И, харкая кровью, разбитый, на баке
я только имя твое повторял,
а рядом юнга стонал и плакал:
“Черт бы тебя побрал!”
Завтра акулам пойдем на корм —
жизнь, оцененная в два пятака…
Черт бы побрал этот гнусный шторм
и служителя маяка,
и тебя в твоем городке
под звуки музыки — школьный бал.
Как ты могла быть вдалеке.
Черт бы тебя побрал.
1986
ОСЕНЬ
Опять листы, как осенью деревья,
и дождь идет уже пять дней подряд.
Мне говорят: мы эти песни пели,
но больше ничего не говорят.
Мы окна затемненные отмыли,
но от дождя темно, как в листопад.
Мне говорят, мол, мы тебя любили,
но больше ничего не говорят.
А я молчу, я в городе другом.
Потом… А что потом, да ничего.
Укроет снегом брошенный мой дом,
река уснет в веригах берегов.
И снова листья, как листы пустые,
и дождь забарабанит невпопад.
Мне говорят о камне и России,
но больше ничего не говорят.
Отведи меня в горящий лес, отведи,
или в город вечером исполненный,
душу сонную жестоко взбереди,
хоть и так душа тобой растоптана.
Спой мне песню, полную тоски, спой
и станцуй огнем, дождем по лесу пляшущим,
раненой белугою завой,
сделай так, чтоб предали товарищи.
И потом, отторгнув от людей,
где-нибудь — в лесу, горах иль море —
неожиданно-негаданно убей,
только чтоб без боли — хватит боли…
Лишь только ветер — северный иль южный —
по нашим душам прошвырнуться рад.
Мне говорят: не плюйте мимо урны,
а больше ничего не говорят.
Перейдя по ссылке, можно ознакомиться с лирикой, собранной в сборник "Алкоголь".
| 
