Литературная задача "Фальшивомонетчики" 
Способны ли вы прочитать внимательно? Проверьте себя.
Одни французские фальшивомонетчики наделали кучу превосходных денег. И прелестно их сбывали - до тех пор, пока владелец одного магазина не заметил, что на купюре в 500 франков во фразе, предупреждающей об ответственности за подделку казначейских билетов, слово «штраф» написано с ошибкой.
Торговец поспешил в правоохранительные органы, которые вскоре сумели выйти на след преступников. Теперь фальшивомонетчиков ждет суд. Между прочим, изготовление и распространение фальшивых денег наказывается тюремным заключением на срок до 30 лет и штрафом до 3 миллионов франков, так что ...
Закончите эту историю каким-нибудь поучительным выводом.
Если трудно, можете посмотреть готовые варианты. (Подскажем: среди них нет ни одного правильного.) Их писали очень разные люди: и пятиклассники, и первокурсники.

Варианты продолжения (окончания) текста
...так что будьте бдительны, дорогие граждане.
...так что не занимайтесь изготовлением фальшивых денег. В тюрьме плохо.
...так что покупайте аппараты для проверки денег, особенно долларов.
…так что лучше добывать деньги каким-нибудь иным способом!
…так что думайте, что вы делаете, перед тем, как вы сделаете это, чтобы потом не загубить свою жизнь, лишая себя свободы.
…так что не теряйте свои 30 лет зря.
…так что прежде, чем что-то предпринимать, задумайтесь о последствиях.

Решение и комментарии
Приведем все НЕправильные варианты (возможно, вы их уже читали – тогда пропустите).
...так что будьте бдительны, дорогие граждане.
...так что не занимайтесь изготовлением фальшивых денег. В тюрьме плохо.
...так что покупайте аппараты для проверки денег, особенно долларов.
…так что лучше добывать деньги каким-нибудь иным способом!
…так что думайте, что вы делаете, перед тем, как вы сделаете это, чтобы потом не загубить свою жизнь, лишая себя свободы.
…так что не теряйте свои 30 лет зря.
…так что прежде, чем что-то предпринимать, задумайтесь о последствиях.
Как же на самом деле заканчивается эта заметка в газете "Иностранец" (30 июня 1999, № 25, с. 24)?
...так что есть смысл хорошо учиться в школе.
Почему именно такой и только такой вывод нужно сделать? Чем плохи другие выводы? Тем, что они подошли бы к любому тексту про фальшивомонетчиков. А для нашей истории – про неграмотных фальшивомонетчиков – такие выводы будут банальными.
Вариантов ФОРМУЛИРОВКИ верного вывода может быть много, но суть его одна:
…так что учи родной язык – всегда пригодится.
…так что не подделывайте деньги с неграмотными. Возьмите меня!
…так что надо было родной язык учить усерднее.
…так что надо было учиться, а не прогуливать.

Литературная задача "Типы писем"
Риторический рационализм, стремление все разложить по полочкам, расклассифицировать, все со всем сравнить и все определить логически достигают в античной культуре порой невероятных размеров.
С.С. Аверинцев в статье «Риторика как подход к обобщению действительности» рассказывает:
"Красочным памятником логизирующего подхода предстают перед нами античные руководства к писанию писем.
Вообще говоря, всякая риторическая культура есть непременно культура «письмовников». Во Франции, в быту которой особенно устойчивы фрагменты некогда великой риторической традиции, «письмовники» продолжают издавать до сих пор.
И все же мы привыкли скорее к формализации соотношения между корреспондентами: вот так должен обращаться младший к старшему, так – равный к равному, так – старший к младшему. Но греки с поразительной энергией подвергали формализации само содержание возможных писем. Попробуйте представить, сколько типов писем могли напридумывать греки. На всякий случай вот небольшая подсказка: письмо может быть «дружеское», «рекомендательное», «утешительное», «просительное», «угрожающее», «благодарственное»... 
Итак, сколько? Вы можете просто назвать цифру (а потом сравнить с ответом), но лучше, если попытаетесь продолжить приведенный ряд, пока не истощитесь.

Решение и комментарии
Ответ из статьи С.С. Аверинцева:
...греки с поразительной энергией подвергали формализации само содержание возможных писем. Уже у Деметрия Фалерского (IV-III вв. до н.э.), ученика Феофаста, который в свою очередь был учеником Аристотеля, выделен 21 тип эпистолярного творчества.
(письмо «дружеское», «рекомендательное», «порицательное», «бранное», «утешительное», «укоризненное», «увещевательное», «угрожающее», «насмешливое», «хвалебное», «советоподательное», «просительное», «вопрошательное», «отрицающее», «иносказательное», «винословное», «обвинительное», «защитительное», «поздравительное», «ироническое», «благодарственное»).
Кто хочет, может прочитать у Деметрия, чем именно «порицательное» письмо отличается, во-первых, от «бранного», во-вторых, от «укоризненного».
(Это Сергей Сергеич, думаем, шутит. Впрочем, если найдутся такие, «кто хочет», а главное, «может», будем признательны за добавление к этой задачке.)
Но на этом дело не остановилось, и позднеантичные продолжатели Деметрия доводили число различаемых ими типов до 41, до 113...
Эти цифры говорят сами за себя, и свидетельство их тем важнее, что именно эпистолярная культура всегда воспроизводит как бы в миниатюре общий облик культуры слова.

Литературная задача "Типы комментария"

Чичиков дома у Плюшкина, рассматривает жуткий тамошний беспорядок. Гоголь все это описывает. А Абрам Терц (Андрей Синявский) комментирует. Прочитайте, получите удовольствие.
Он вступил в темные широкие сени, от которых подуло холодом, как из погреба. Из сеней он попал в комнату, тоже темную, чуть-чуть озаренную светом, выходившим из-под широкой щели, находившейся внизу двери. (Какая нелепая и безграмотная фраза, но как «из-под нее» мы пролезаем в дверь, чтобы уже не выйти!)

Отворивши эту дверь, он наконец очутился в свету и был поражен представшим беспорядком. Казалось, как будто в доме происходило мытье полов и сюда на время нагромоздили всю мебель. На одном столе стоял даже сломанный стул, и рядом с ним часы с остановившимся маятником, к которому паук уже приладил паутину. Тут же стоял прислоненный боком к стене шкаф с старинным серебром, графинчиками и китайским фарфором. На бюро (углубляемся), выложенном перламутною мозаикой (еще углубляемся), которая местами уже выпала и (входим дальше) оставила после себя желтенькие желобки (еще и еще дальше), наполненные клеем, лежало множество всякой всячины (на таком испещренном бюро много чего поместится): куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон (для переклички с яичком), весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами (успел-таки пересчитать!), накрытая письмом (значит, под письмом углядел трех мух!), кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два пера (ну и счетовод этот Чичиков!), запачканные чернилами, высохшие как в чахотке (перья тогда были гусиные), зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов. (А вот и фpaнцузы— живопись вписывается в общую кучу или нашествие вещей.)
По стенам навешано было весьма тесно и бестолково несколько картин (между прочим, не так уж бестолково — куча кучей, но Гоголь довольно логичен и упорядочен в организации своего беспорядка в духе барочной композиции с ее неустойчивым равновесием форм, мысля предметы живописными группами, перекличкою объемов и пятен), длинный пожелтевший (как зубочистка, которой ковыряли до нашествия французов) гравюр какого-то сражения, с огромными барабанами, кричащими солдатами в треугольных шляпах (разумеется, французы) и тонущими конями (еще бы не потонуть в этаком море!), без стекла, вставленный (кто это вставленный?— ах, да, гравюр!) в раму красного дерева с тоненькими бронзовыми полосками и бронзовыми же кружками по углам. В ряд с ними занимала полстены огромная почерневшая картина, писанная масляными красками (а эта зачем еще?—наверное, классический натюрморт, по образцу и по контрасту с которым строится собственный, гоголевский), изображавшая цветы, фрукты, разрезанный арбуз, кабанью морду и висевшую головою вниз утку (а почему она так висит, мы сейчас увидим). С середины потолка висела люстра в холстинном мешке, от пыли сделавшаяся похожею на шелковый кокон, в котором сидит червяк (у Гоголя непременно в одном сидит другое).В углу комнаты была навалена на полу куча того, что погрубее и что недостойно лежать на столах. Что именно находилось в куче, решить было трудно (устал перечислять вещи и перешел на кучное описание), ибо пыли на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося становились похожими на перчатки (тоже кокон); заметнее прочего высовывался оттуда отломленный кусок деревянной лопаты и старая подошва сапога (земля, самый низ земли). Никак бы нельзя было сказать, что в комнате сей обитало живое существа (но оно сейчас и покажется, из этой пыли, из кокона материи — червяк-человек), если не возвещал его пребыванье старый, поношенный колпак, лежавший на столе». (После чего, естественно, и появляется хозяин-колпак, Плюшкин.)
Попробуйте расклассифицировать комментарии. Они разных типов. Каких?

Если текст отвлекает, посмотрите эти комментарии в "чистом" виде:

Итак, "убираем" весь текст и оставляем только комментарии. Вот что получилось.
(Какая нелепая и безграмотная фраза, но как «из-под нее» мы пролезаем в дверь, чтобы уже не выйти!)
(углубляемся),
(еще углубляемся),
(входим дальше)
(еще и еще дальше),
(на таком испещренном бюро много чего поместится):
(для переклички с яичком),
(успел-таки пересчитать!),
(значит, под письмом углядел трех мух!),
(ну и счетовод этот Чичиков!},
(перья тогда были гусиные),
(А вот и фpaнцузы— живопись вписывается в общую кучу или нашествие вещей.)
(между прочим, не так уж бестолково — куча кучей, но Гоголь довольно логичен и упорядочен в организации своего беспорядка в духе барочной композиции с ее неустойчивым равновесием форм, мысля предметы живописными группами, перекличкою объемов и пятен),
(как зубочистка, которой ковыряли до нашествия французов) (разумеется, французы)
(еще бы не потонуть в этаком море!),
(кто это вставленный?— ах, да, гравюр!)
(а эта зачем еще?—наверное, классический натюрморт, по образцу и по контрасту с которым строится собственный, гоголевский),
(а почему она так висит, мы сейчас увидим).
(у Гоголя непременно в одном сидит другое).
(устал перечислять вещи и перешел на кучное описание),
(тоже кокон);
(земля, самый низ земли).
(но оно сейчас и покажется, из этой пыли, из кокона материи — червяк-человек),
(После чего, естественно, и появляется хозяин-колпак, Плюшкин.)

Решение
Самая простая группа - комментирование хода восприятия текста: (углубляемся), (еще углубляемся), (входим дальше), (еще и еще дальше). Можно сказать, что критик, как человек опытный, ведет читателя за руку: "осторожно, здесь ступенька". Иногда это, действительно, прямые предупреждения о том, что будет дальше: (а почему она так висит, мы сейчас увидим), (но оно сейчас и покажется, из этой пыли, из кокона материи — червяк-человек), (После чего, естественно, и появляется хозяин-колпак, Плюшкин.)
Вторая группа - "естественные" читательские ощущения и эмоциональные реакции: (на таком испещренном бюро много чего поместится), (успел-таки пересчитать!), (еще бы не потонуть в этаком море!).
Третья - комментарии к разворачиванию текста: например, как построена фраза (Какая нелепая и безграмотная фраза, но как «из-под нее» мы пролезаем в дверь, чтобы уже не выйти!), (кто это вставленный? - ах, да, гравюр!), (устал перечислять вещи и перешел на кучное описание).
К промежуточной между 3 и 4 группами можно отнести замечания насчет того, для чего в тексте появляется то или иное слово, то есть для чего дана та или иная деталь: (для переклички с яичком), (А вот и фpaнцузы - живопись вписывается в общую кучу или нашествие вещей), (как зубочистка, которой ковыряли до нашествия французов), (а эта зачем еще? - наверное, классический натюрморт, по образцу и по контрасту с которым строится собственный, гоголевский).
В четвертой группе - попутная характеристика гоголевского стиля, манеры: (между прочим, не так уж бестолково - куча кучей, но Гоголь довольно логичен и упорядочен в организации своего беспорядка в духе барочной композиции с ее неустойчивым равновесием форм, мысля предметы живописными группами, перекличкою объемов и пятен), (у Гоголя непременно в одном сидит другое).
Пятая группа - материалы к характеристике героя: (успел-таки пересчитать!), (значит, под письмом углядел трех мух!), (ну и счетовод этот Чичиков!).
Шестая - комментарии для читателя, который может чего-то не знать (перья тогда были гусиные), (тоже кокон).
Неясными остались два случая: (разумеется, французы) и (земля, самый низ земли).
Если кто сможет классифицировать точнее - милости просим, напишите. Например, есть ли смысл объединить первую и третью группу - или они все-таки разные?

Литературная задача "Посредине зимы..."

Здесь два коротких фрагмента стихотворения Александра Ибрагимова «14 декабрь, 1825», посвященного декабристам.
Посредине зимы перед Зимним дворцом
Нам стоять на плацу с обнаженным лицом.
Чтобы здесь, на Сенатской, посреди декабря
Расцвести...
Заметили ли вы что-нибудь странное в содержании этих строк?
Если ничего в голову не приходит, подскажем: обратите внимание на место действия. (Жителям Петербурга будет проще.)

Решение и комментарии
Недоумение должен был вызвать Зимний дворец: он вошел в историю в связи с событиями 1917 (!) года, и к декабристам (1825 !) не имеет никакого отношения. Автор стихотворения в истории, увы, не силен.
Пародист А. Иванов, нашедший этот пример, отреагировал на оплошность поэта довольно язвительно:
ЗИМНЯЯ ФАНТАЗИЯ НА СЕНАТСКОЙ
Я стою на плацу перед Зимним дворцом
С искаженным от страха и горя лицом.
Что такое - скандал, наваждение, бред?
Где Сенатская площадь?! Должна быть, а нет!
На Сенатской стою... Страх не сходит с лица:
Нету Зимнего здесь, хоть убейте, дворца!
Я подобного просто не в силах понять,
По моим представленьям, он должен стоять!
С убеждением этим я вырос и жил,
Я об этом стихи в одночасье сложил!
Мне со смехом сказал пробежавший юнец:
«Отродясь не стоял здесь твой Зимний дворец.
Ты бы, дяденька, прежде чем что-то писать,
Потрудился хотя бы об этом узнать...»
Высмеянного невежду становится даже жалко... Однако нет никакой уверенности, что мы сами, без помощи пародиста, смогли бы заметить ошибку в стихах Ибрагимова.
Многие прочитывают это стихотворение «про декабристов», не особенно вдаваясь в детали, воспринимая «Зимний» и «Сенатскую» просто как «Петербург».
Чтобы смеяться над самим стихотворением, а не только над пародией на него, и надо знать исторические и топонимические тонкости, о которых шла речь.
Это пример смысловой скважины:
Те места в тексте, где вы «по умолчанию» должны применить те или иные имеющиеся у вас знания, называются «смысловыми скважинами».
Любой автор, когда создает текст, рассчитывает на «своего» читателя. Ведь вы же не станете ни с того ни с сего читать книгу «Некоторые особенности фонематической подсистемы согласных в глубинных говорах Латгалии»? Чтобы заинтересоваться статьей «Новый источник для установления индо-европейских акцентуационных парадигм», нужно, как минимум, знать, что такое акцентуационные парадигмы вообще, что такое индо-европейские акцентуационные парадигмы в частности, по каким источникам их устанавливали раньше. Только тогда можно оценить важность появления «нового источника».
Те знания, которых автор ожидает от вас, называются «фоновыми». Они могут быть более специальными и менее специальными. Самые общие - это знания о мире: на какой планете живем, в какой стране, какое, милые, у нас тысячелетье на дворе... Эти «самые общие» вещи редко когда объясняются специально: подразумевается, что это все и так знают.
Вот тут-то и зарыта собака: многие недоразумения и непонятки возникают из-за расхождений в системах фоновых знаний.