Про Жадея
Рудники Горняцкой Горки до революции были в руках частников-шахтовладельцев. Шахтой «Ольга», той, что старый террикон у речки стоит, тоже владел хозяин. Жадюга был, какого не сыскать на свете. Мы его все так и звали — Жадей.
Работалось у Жадея трудно: забои сырые, темные, низкие... Клеть спускалась в шурф на гнилых канатах. Деньги жалел Ж ад ей, а наши жизни шахтерские ценил дешевле пеньковой веревки. Да и незаработно у него было.
— Не умрут — и ладно,— говорил он.
Скудная у нас была житуха.
У кого семья большая, так тот, бедняга, еле ноги волочил на шахту. А идти надо. Не поработает — и хлебной корки во рту не будет.
Мы к хозяину: «Прибавь, мол, трошки жалованья. Детишки голые, харч скудный, задыхаемся от нужды. Хоть в петлю...»
— Да ведь и у меня, почтенные, денег нет, тоже нуждишка вышла. Какой теперь доход от вашей работки? Надо бы еще по три копейки с вашего заработка денного скостить. Больно уж много вам плачу, в разор дело идет.
Расплакался, подлец, прибеднился. Но мы, зная его, не идем на уступку.
— Нет,— говорим,— известна твоя нуждишка: за наши пот и кровь еще одну шахтенку себе заводишь.
Наседаем на него, жмем к шахтной клети, кулаки в морду тычем.
Струхнул он, надбавку пообещал сделать. Да слово богача — что ветер в поле: улетит, останется один только недобрый помин.
Никакой прибавки от него, конечно не получили. Обманул нас, каналья.
Задумали мы обхитрить злодея.
У нас на шахте работал один горновой, кузнец значит. Моторный был такой, подхватистый парень и придумщик большой. Говорят, на политической каторге бывал — за правду, за народ.
Так вот что он затеял: тайком от хозяина смастерил из жести бадейку, ни дать ни взять — голова страшилища из ада: рот ощерен, вместо носа — черный провал, глаза пробил, к дну рога пристроил. В середку бадьи заправил мазуту, пакли и говорит нам:
— За эту штуку сдерем с хозяина пятьсот серебряных целковых. Завтра праздник церковный — троица. Так вот, все отдыхать будем, потешаться.
Сказал и ушел прочь.
Разбрелись и мы по своим конуркам и ломаем голову: «Что же такое затеял наш Андрейка?»
А скумекал он вот что. Пришли мы утром по гудку на смену в шахту спускаться, а тут переполох — никто в клеть не хочет садиться.
— Что за волынка? — спрашиваем.
— Да вот напасть какая: черт на рудничном дворе поселился и хозяинует там, никого в забой не пускает.
Услыхал о беде Жадей, прибежал, гонит всех в шахту, угрожает... А шахтеры ни с места: «Что мы полезем к черту на рожон?»
Нашлись смельчаки, пытались пробиться, нет, брат: сатану не осилишь!
Привезли попа, молебен отслужили, а черт сидит себе, не уходит.
Помялся хозяин и объявляет:
— Кто одолеет черта, награжу.
Охотников и тут не нашлось. Всем
боязно, не хочется жизни лишаться. А время идет.
— Я одолею нечистую силу,— вызвался наш кузнец.— Только уговор: гони на артель пятьсот целковых.
— Многовато заломил, — сказал Жадей.
— Полезай тогда сам к черту в пекло,— отрубил кузнец и повернулся, чтоб уйти.
— Что вы, ребята? — завизжал Жадей.— Можно же поторговаться! Что вы такие несговорчивые? Ну ладно: по рукам! Плачу пятьсот, только черта изведите.
Андрейка облачился в поповскую рваную хламиду, взял кадило, перекрестился на виду у хозяина, попрощался с друзьями и полез с чертом воевать.
Как только очутился он на рудничном дворе, из шахты послышались крик, визг, стон... А то и крепкое словцо услышишь оттуда. Много шуму он наделал, кое-кого даже страх взял за кузнеца. Перетрусил и Ж ад ей: бегает у копра, крестится, охает.
Прошло довольно много времени. Снизу сигналит кто-то: «Поднимай клеть!» Подняли, в клети Андрейка ни жив, ни мертв, бедняга, весь в мазуте и ряса изодрана.
— Ну, извел сатану...— остался на земле один черт, да и этому не вековать,— намекнул на Жадея.
Хозяин обрадовался, что с нечистой силой покончено, деньги кузнецу отдал.
— Теперь идите уголь рубать,— погнал он шахтеров.
Отработали мы упряжку, приходим домой, а нас Андрейка к себе кличет. Поделил он свою награду поровну между братвой и говорит:
— Это мой черт у сатаны подработал.
Так он Жадея назвал.
Записал А. ИОНОВ
Вверху ссылка на сборник "Шахтёрские сказы"
|