Монолог Фамусова "Петрушка, вечно ты с обновкой..." (действии II явлении 1)
Петрушка, вечно ты с обновкой, 
С разодранным локтем. 
Достань‑ка календарь; 
Читай не так, как пономарь; 
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. – На листе черкни на записном, 
Противу будущей недели: 
К Прасковье Федоровне в дом 
Во вторник зван я на форели. 
Куда как чуден создан свет! 
Пофилософствуй – ум вскружится; 
То бережешься, то обед: 
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
 Отметь‑ка, в тот же день… Нет, нет. 
В четверг я зван на погребенье. 
Ох, род людской! пришло в забвенье, 
Что всякий сам туда же должен лезть, 
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть. 
Но память по себе намерен кто оставить 
Житьем похвальным, вот пример: 
Покойник был почтенный камергер, 
С ключом, и сыну ключ умел доставить; 
Богат, и на богатой был женат;
 Переженил детей, внучат; 
Скончался; все о нем прискорбно поминают, 
Кузьма Петрович! Мир ему! – 
Что за тузы в Москве живут и умирают! –
 Пиши: в четверг, одно уж к одному, 
А может, в пятницу, а может, и в субботу, 
Я должен у вдовы, у докторши, крестить. 
Она не родила, но по расчету 
По  моему: должна родить.

Монолог Чацкого — А судьи кто?
А судьи кто? — За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времён Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где? укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты — иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелён,
Для замыслов каких-то непонятных,
Детей возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окружённый слуг;
Усердствуя, они, в часы вина и драки,
И честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменял борзые три собаки!!!
Или — вон тот ещё, который для затей,
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружён умом в зефирах и амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке: —
Амуры и зефиры все
Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдётся: враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам Бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным,
Они тотчас: — разбой! пожар!
И прослывёт у них мечтателем! опасным!! —
Мундир! один мундир! Он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в жёнах, дочерях к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрёкся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть,
Но кто б тогда за всеми не повлёкся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали,
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!

Монолог Фамусова "Вот то-то, все вы гордецы!" из комедии "Горе от ума" Грибоедова (действие II явление 2)

Вот то то, все вы гордецы! 
Спросили бы, как делали отцы? 
Учились бы, на старших глядя: 
Мы, например, или покойник дядя, 
Максим Петрович: он не то на серебре, 
На золоте едал; сто человек к услугам; 
Весь в орденах; езжал то вечно цугом; 
Век при дворе, да при каком дворе! 
Тогда не то, что ныне, 
При государыне служил Екатерине. 
А в те поры все важны! в сорок пуд… 
Раскланяйся – тупеем не кивнут. 
Вельможа в случае – тем паче: 
Не как другой, и пил и ел иначе. 
А дядя! что твой князь? что граф? 
Сурьезный взгляд, надменный нрав. 
Когда же надо подслужиться, 
И он сгибался вперегиб: 
На ку́ртаге ему случилось обступиться; 
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб; 
Старик заохал, голос хрипкой; 
Был высочайшею пожалован улыбкой; 
Изволили смеяться; как же он? 
Привстал, оправился, хотел отдать поклон, 
Упал вдруго́рядь – уж нарочно, 
А хохот пуще, он и в третий так же точно. 
А? как по вашему? по нашему – смышлен. 
Упал он больно, встал здорово. 
Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен? 
Кто слышит при дворе приветливое слово? 
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет? 
Максим Петрович! Шутка! В чины выводит кто и пенсии дает? 
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, – нутка!